Аккуратные девичьи уши раскраснелись и даже зашевелились – так ей было интересно.
Я не стал обманывать ожидания – всю дорогу до Свенсона пересказывал в подробностях события последних нескольких месяцев и выводы, которые мы из них сделали.
Тролль, когда меня увидел, довольно потер руки.
– Наконец‑то! У меня такие горячие новости, что аж руки жгут. Слушай, что я выяснил: Изолятор пуст, хотя по документам там должно находиться больше двух сотен разумных. Их всех куда‑то отправляли. Занимался этим покойный господин Ингвар. Его уже никак не допросишь, очень тщательно упокоили. Покойница, которую ты мне любезно доставил, не знает, куда он их переправил, она передавала ему приказы и деньги, которые неведомым образом появлялись у нее на банковском счету. Счет был открыт на третье лицо, человек ни о чем не подозревает, его уже проверили. Так что тут глухо. Но подожди расстраиваться, это еще не самое интересное, – торопливо затараторил наш обычно флегматичный патологоанатом. Я выяснил, кто ее поднял!
И наш чудесный патологоанатом рассказал интереснейшую историю о том, что покойная была убита и воскрешена неким магом. Ему даже удалось изъять образ этого мага и передать магам, которые воплотили изображение. Маг оказался эльфом. Немедленно были опрошены главы всех эльфийских родов, причем допрошены в присутствии императора и нескольких профессиональных магов. Все они поклялись, что этот разумный не принадлежит к их семьям. Эльфов‑одиночек в империи нет (их нигде нет, вообще‑то).
– Вывод, если я правильно понимаю, к чему ты клонишь, напрашивается сам собой – это некий засланец, шпион, из заграничных кланов эльфов, и именно он мутит здесь воду, так?
– Ну вот видишь, тебе это тоже пришло в голову! Остается, правда, такая возможность, что это один из наших – изображение получилось все‑таки не идеальное, потому, что после того, как мертвая получила инструкции, больше она его не видела.
– Слушай, Свенсон, – мне пришла в голову новая мысль. – А ведь насколько я знаю, для того, чтобы поднять такого качественного мертвеца, сильного, быстрого, сообразительного, не боящегося ни солнца, ни храмов богов нужно прорва жертв, правильно?
– Правильно. Жертвы в данном случае исчисляются десятками. Если считать, что таких мертвецов было как минимум двое – около сотни. Значит, либо есть еще такие, либо разумные понадобились для чего‑то еще. Я вообще первый раз такое вижу. До своей смерти эта дама была неплохим лекарем, а после – все ее способности получили знак минус. Ведь если ты еще не догадался, то позавчерашнее массовое разупокоение было вовсе неслучайным. Это она его устроила. Фредерика Лайвеса решила устранить, чтобы он не сболтнул лишнего.
– Точно! А мы поперлись прямо на кладбище, вместо того, чтобы, как положено, дождаться окончания рабочего дня, и все ей испортили.
– Да! Эту немертвую еще изучать и изучать. Я уже перенес ее в исследовательский институт. Печально, конечно, что женщина мучается – ведь дух ее по‑прежнему находится в теле и все осознает, но тут даже император осознал, как это важно, и выделил нам достаточно времени на исследования. – Радость от предстоящего захватывающего исследования, похоже, с лихвой перекрывала у тролля муки совести. – Жаль только применить эти знания мы не сможем. У нас такое запрещено – вздохнул тролль. – Да может, это и к лучшему.
– Значит, перед тем, как поднять эту даму, он замучил несколько десятков разумных. Сколько времени она уже в таком виде ходит?
– Около трех месяцев, я думаю.
– Значит, три месяца назад пропали несколько десятков разумных. Хмм. Этот вопрос необходимо прояснить. У тебя его изображение есть?
– А как же, знал ведь, что ты попросишь.
Он скрылся где‑то в недрах своего дома.
– А почему нам нельзя пройти в дом? – невинно поинтересовалась девушка. – И отчего такой странный запах?
Пахнет у Свенсона действительно непривычно для тех, кто не знает о его тайне. Воздух в доме очень сухой и холодный, и немного отдает тленом. Не гнилью и плесенью, а именно тленом. Нельзя назвать этот запах неприятным, только необычным.
– Это долгая история, леди. У каждого из нас есть свои скелеты в шкафу, и господин Свенсон не исключение. Как‑нибудь потом я вам расскажу. Или кто‑нибудь из наших коллег. Сейчас не до того. Но вообще – это тайна, и, наверное, действительно страшная. Только не спрашивайте ничего у самого Свенсона.
Девушка удивленно хмыкнула, но вопросов задавать не стала. Охота вам, дескать, таинственность нагонять. Тут вернулся Свенсон и протянул мне изображение. Признаюсь честно, в первый момент я ее чуть не выронил. Будто пыльным мешком из‑за угла стукнули.
– Свен, ты ничего странного здесь не заметил?
– Нет, с чего бы? Обычный эльф. Прическа странная, но сейчас многие отходят от традиций.
– Да, действительно. Откуда тебе знать. – Я с трудом заставлял себя дышать. – У меня‑то такой косы уже не было, когда я здесь появился. Свен, это ведь традиционная прическа.
Тролль никогда не жаловался на отсутствие сообразительности. Глаза его резко увеличились в размерах.
– Сарх, ты что, хочешь сказать… Это твой соплеменник? Он что, сид?
– Вот именно. Это мой, подери его все боги и демоны, соотечественник. Слава богам, хоть не лично знакомый. И знаешь, что это значит? У нас серьезные проблемы. У меня серьезные проблемы.
– Сарх, подожди, ты точно уверен?
– Настолько, насколько вообще можно быть в чем‑то уверенным. Посмотри – у него ушные раковины другие. И черты лица. – Я с трудом справлялся с истерикой – И это боевая коса. Вот здесь, здесь и здесь отравленные лезвия. Хочешь, руками доставай и коли, хочешь, башкой мотай. Боевой маг сидов! Он же абсолютно безумен, я ведь это точно знаю. Я сам хотел когда‑то в маги пойти, да родители не позволили. Ты же знаешь, меня изгнали из рода, теплых чувств я к ним не испытываю. Так вот, за то, что не позволили стать магом, я им до сих пор благодарен. Он абсолютно непредсказуем, потому что сам не знает, что придумает в следующий момент.
Тролль, наконец, не выдержал и хорошенько съездил мне по затылку. Помогло, я слегка успокоился.
– Спасибо. Мне нужно к шефу и Ханыге. Леди, пойдемте скорее.
Махнув рукой леди Игульфрид, я почти бегом побежал обратно к лекарям.
Спорить с лекарями – то еще удовольствие. Навестить коллег – пожалуйста, никаких противопоказаний. Отпустить их пораньше – ни в коем случае! А будете так сильно нервничать, и вам тоже придется у нас задержаться. Нервное истощение – штука опасная. Пришлось соглашаться – обсудить ситуацию с коллегами было просто необходимо. Ханыга до сих пор спал, и будить его нам не позволили. Пришлось общаться с шефом.
Выслушав мои новости, орк начал нарезать круги по своей комнате:
– Ты этого своего соотечественника так описываешь, будто он какой‑то монстр, и мы все ему в подметки не годимся.
– Шеф, дело не в том, что не годимся. Но смотри сам – он устраивает пакость – мы расхлебываем последствия. И эту пакость еще заметить надо! Пока нам везло, но надолго ли?
– Ну, теперь‑то мы знаем, кого искать. Вот и будем искать. Императору уже все доложили.
Я замялся:
– Все, кроме того, что это мой бывший сородич.
– Так чего ждешь? Давай быстренько, или вон девчонку отправь.
– Шеф, а ты уверен, что мне позволят дальше работать?
Огрунхай резко остановился:
– Подожди… Ты что, думаешь, ты под подозрение попадаешь только из‑за того, что у вас уши похожие? Нет, ты чего, серьезно? – и он расхохотался. Не просто расхохотался – он ржал долго и ужасно обидно.
– Ладно, я даже не стану это комментировать. Игульфрид, быстренько ноги в руки – и к дедушке. Расскажешь, все, что услышала, пусть донесет эту весть до императора самостоятельно. Хотя стоп, погоди, останься пока тут. Лейтенант, у меня к тебе такой вопрос: Что бы ты сделал на его месте, если бы организовывал заговор, и он у тебя провалился?
– Шеф, я ведь не маг. Я же говорю, он абсолютно непредсказуем. И потом, все зависит от того, зачем этот заговор нужен. Но если предположить, что все это затевается для того, чтобы дестабилизировать обстановку… Смуту там посеять… Император ведь еще не назначил преемника? – Я вовремя вспомнил, что власть в империи не наследуется обычным способом. Я где‑то слышал, что преемника назначает сам император, на случай своей скоропостижной кончины. Этот разумный, сразу после того, как его назначат, полностью изолируется от общества, практически его держат в неволе. Делается это для того, чтобы исключить возможность участия назначенного лица в каких‑то заговорах. С момента назначения этот разумный общается только с императором – такова традиция. Даже еду ему носит сам император, а так же сообщает обо всех своих решениях, важных событиях, снабжает копиями подписанных документов. Незавидная участь, тем не менее, чрезвычайно почетная. Даже если учесть, что не всякий наследник переживает своего предшественника.